Артур схватился за голову.
- Обвешать вас артефактами? Вручить вам Меч Трёх Сторон? Отправить с вами толпу ручных Сублиматоров? О-о-о-о-о-ох, ну и задачку же вы задали, чёрт бы вас подрал, Луи! Спасибо, кстати. Спасибо от души. И ещё...
- Стоп. – Луи де Фрикассо поднял руку предупреждающим жестом. – Заткнись, пожалуйста. Я знаю, что сейчас последует: извинения. А они мне не нужны. У меня есть всё, в смысле, абсолютно всё. И был должок перед тобой, который я только что закрыл.
- Но я...
- Нет, – резко прервал Луи Артура, – я имею в виду не эксперименты над несчастным подростком с отклонениями в развитии. Это пусть останется на твоей совести. Но ты был добр ко мне, и всегда защищал от этого мудака Риддла – не важно, какие мотивы тобой двигали. Ты поступил со мной по-человечески когда я был недочеловеком. Теперь я поступлю с тобой по-человечески, став человеком с приставкой «сверх». Я думаю, это будет справедливо.
Артур ничего не сказал. Он просто молча покачал головой, уставившись куда-то в пол.
- А теперь, господа, – Луи де Фрикассо громко хлопнул в ладоши, – мы с вами выпьем. Мы будем пить коньяк «Старый Лес» – это, если что, местное производство, и весьма недурственное. Возражения не принимаются; после бани я всегда пью коньяк, а вы напросились в гости, так что, уж пожалуйста, уважьте старого шерифа Сандерса.
- Я не пью, – буркнул Артур, – не имею возможности.
- Ничего, ничего, – Лудо из Локсли беспечно махнул рукой, – на сегодня я выдам вам настоящее живое тело. Ну а что? Бог я или нет? – Он щёлкнул селектором и самым что ни на есть легкомысленным тоном проворковал в микрофон:
- Анечка?.. А, сегодня вы, Танечка... отлично, прелестно. Скажите Федору, чтобы подавал икру. Чёрную! Крупную! Самую лучшую! Большую розетку!.. Что? Конечно, разумеется. И хлеб.
Не конец
Абдул Альхазред, Великий Иссохший Соляных пустынь вовсе не походил на существо, которое в пособниках по некромантии с синими печатями «для внутреннего пользования служащих ДДД» на обложках также именовалось «Post Mortum Necromundi», «личем», «пепельной оболочкой» или «посмертной филактериально зависимой физической манифестацией некромантов класса «А» и выше». В учебниках означенное существо изображалось похожим на оживший скелет затянутый в рассыпающийся чехол клочковатой плоти, причём изображение было до такой степени гротескным, что сразу становилось ясно: ни одного Великого Иссохшего автор картинки вживую (или «вмёртвую» – как вам будет угодно) никогда не видел. Что, кстати, было логично: обычно встречи с некромантами достигшими подобного состояния заканчивались для художников фатально.
На вид Альхазреду было лет пятьдесят: интеллигентное лицо, бородка клинышком, сухая, чуть желтоватая кожа, словно древний колдун отходил от быстро залеченной печёночной хвори, аккуратно зачёсанные на пробор седые волосы и глубоко посаженные чёрные как уголь глаза. На некроманте красовался модный сюртук от самого известного конкурента мадам Воронцовой – Леди Жанин, причём из коллекции этого года: высокий воротник-стойка, тончайшая золотая вышивка, не бросавшаяся в глаза, а лишь подчёркивавшая великолепный крой, платиновые пуговицы и маленькая трогательная бутоньерка в петлице (искусственный ландыш; серебро, бриллиантовая крошка). Абдул Альхазред пил зелёный чай без сахара и увлечённо болтал с магистром Целестой о каких-то «солях Варда» и «записках Чёрного Человека из Венеции». У следователя он вызывал двоякие чувства; особенно Фигаро насторожился после того, как одна из гераней князя Дикого завяла буквально за минуту после того, как Альхазред просто постоял рядом с несчастным цветком.
- Я действительно поглощаю «вита» из окружающего мира, – сказал старый некромант, виновато улыбнувшись следователю. – Но вы не переживайте, это безвредно для живых существ. Почти.
А вот Абдурахман ибн Хаттаб понравился Фигаро куда больше.
Толстый румяный весельчак, абсолютно лысый, трясущий всеми своими подбородками когда он хохотал (а хохотал он часто), Хаттаб напомнил следователю фигурки смеющегося Будды-Хотэя, которые можно было купить в тех маленьких загадочных магазинчиках в кривых переулках Столицы, где старые китайцы с тонкими висячими усами продавали амулеты, сувениры, «синюю пыль» и опий-сырец. Разве что Хотэя обычно изображали голым до пояса, а Хаттаб носил широкую рубашку в розово-алых цветочках, такие же широкие шорты на завязках и шлёпанцы на босу ногу. Вечная зима за окном его, казалось, совершенно не волновала.
Хаттаб (он выглядел, от силы, лет на сорок) постоянно лез обниматься к Моргане, тыкал пальцем в Артура, хохоча, когда палец проходил сквозь призрак старого колдуна словно через воздух, а узнав, что Фигаро – старший следователь Департамента Других Дел пришёл в полнейший восторг.
- Фигаро! – вопил колдун, тряся руку следователя так, словно вознамерился её оторвать, – вы мой друг на веки вечные! Я ведь не просто работал в ДДД, я стоял у его истоков! И тоже был младшим следователем, а потом старшим следователем, а потом... а потом мне пришлось менять личину, потому что люди столько не живут, аха-ха-ха-ха-ха-ха!.. А, вот, слушайте: один домовой говорит другому: «блин, беда у меня: надо бы хозяйку наказать, а боязно!» Второй, понятно, спрашивает: «почему это боязно? У неё ж каждый день в постели новый мужик!» «Да! Но то диакон, то ксендз какой, а вчера вообще хромого приголубила. Страшно мне её кочергой – вдруг святая?!» Аха-ха-ха-ха-ха!..
- Забавно, – инквизитор Френн пыхнул сигареткой, и закашлялся. – Чёрт, ну вот не подходит мне местный табак. А мои сигареты скурила Моргана... Так о чём это я... А, да. Я ведь, на самом деле, чего-то подобного и ожидал, как оказалось. Потому что совершенно перестал удивляться.
Они с Фигаро стояли на крылечке резиденции князя Дикого и курили. С низкого серого неба медленно падали большие пушистые снежинки и, наверное, поэтому оно не казалось таким хмурым, а больше напоминало брюхо огромного кота, свернувшегося над миром в пушистый комок.
- Может, у вас просто нервное истощение? – Фигаро пыхнул трубкой и рассеяно поймал языком снежинку. – Ладно, наши магистры, у них нервы из колючей проволоки, но я, например, тоже уже не в состоянии чему-то удивляться. Иссяк, если честно.
- Да нет, – Френн дёрнул подбородком в сторону – не в этом дело. Нет у меня никакого нервного истощения. Но я вот смотрю сейчас на весь Квадриптих в сборе, и думается мне, что так и должно быть. Наверное, я просто слишком уж сильно верил всем этим россказням о том, что Отцы-основатели живы, и просто прячутся где-то... Хотя, если так подумать, это ведь, получается, не россказни, а правда... Стоп, нет. В легендах про Квадриптих говорится, что он правит миром откуда-то... м-м-м-м... забыл.
- Со дна океана.
- А, точно. Из Подводной Белой Башни. Так что эта часть, конечно, чушь... Забавно получается: что в жизни, что в расследовании враньё и выдумки переплетаются с правдой самым причудливым образом, и никогда нельзя сказать наперёд, чем всё обернётся, и кто был прав... Вы не боитесь?
- Не знаю. – Фигаро пожал плечами. – Я просто не понимаю, что меня ждёт. Конечно, неизвестное должно пугать сильнее всего, но... Понимаете, это же Артур. И Моргана. И Целеста. Я понимаю, что они просто люди, но какая-то детская часть меня свято верит, что они не могут ошибаться. Это же люди из сказок, понимаете? Могучие колдуны, что двигают горы мановением руки и спасают города. Ну как я могу боятся, если за меня всё продумывает Мерлин Первый? Стефан Целеста? Моргана Благая? Ваш бывший шеф, в конце концов.
- Да, князь, конечно, голова.
- Во-о-о-о-от. Я о том и говорю. По уму, это вам тут надо бояться, что я облажаюсь с Демоном и чего-то напортачу, потому что тогда миру точно кирдык.
- Прорвёмся. – Френн хрустнул костяшками пальцев. – Не впервой. Я ведь не просто инквизитор, я из Ударного Отряда, забыли? У нас в постели умирать не принято.